России нужно научиться побеждать без войны
Сегодня в мире дан старт очередной, можно сказать, беспрецедентной русофобской кампании, основывающейся на полном пересмотре не только итогов, но и причин Второй мировой войны, нивелировании значения победы СССР в войне Великой Отечественной, очернении государства, правопреемником которого является наша страна. В этот момент особую актуальность и важность приобретает вопрос о способности России адекватно и эффективно противостоять подобным проискам, побеждать врагов без применения грозной силы оружия.
Непобедимость русских воинов, их способность разгромить любого противника, выстоять в самых кровопролитных битвах и жестоких сражениях общеизвестна и не подлежит никакому сомнению, равно как и мощь армии. Однако необходимо признать, что с невоенной силой у нас дело обстоит далеко не так однозначно. В качестве не самого приятного, но, увы, достаточно типичного примера можно привести события 2017 года. Тогда практически совпали полный разгром террористов ИГИЛ (группировка, запрещённая в РФ), осуществленный ВКС России в Сирии, и дисквалификация нашей олимпийской сборной, отстраненной от участия в Играх 2018 года в Сеуле за якобы применение допинга.
Блестяще проведенная вдали от Родины войсковая операция и тяжелейший провал на международной спортивной арене. А ведь именно победы на ведущих мировых соревнованиях считаются одним из наиболее весомых способов популяризации того или иного государства, обретения им международного престижа и авторитета. И пусть всем прекрасно понятно, что данное решение МОК было политически мотивированным, что этой организацией едва ли не в открытую «дирижировали» из Вашингтона, склоняя к «нужному» решению – все это утешает слабо. Ведь проигравшими в конечном итоге оказались мы, а имиджу России (причем не только спортивному) был нанесен весьма тяжкий урон.
Невоенная сила государства – это, конечно же, не только его «продвижение» через спорт, культуру и дипломатию. Большинство развитых стран используют для достижения собственных целей прежде всего экономические рычаги, особо этого даже и не скрывая. Те же Соединенные Штаты давно превратили вводимые ими по собственному произволу экономические санкции в рычаг воздействия посерьезнее собственных авианосцев. У нашей страны ничего подобного, конечно же, не получится: все-таки мировая валюта — это американский доллар, а не российский рубль, увы… Ответные санкции против стран того же ЕС вред их экономическим интересам, безусловно, наносят, но и нам на пользу не идут. Да и хорошего отношения к России точно никому не прибавляют.
На постсоветском пространстве
Гораздо шире Москвой на протяжении новейшей российской истории применялся другой способ. Сколько раз мы пытались «привязывать» к себе бывших «братьев» по Советскому Союзу с помощью тех или иных экономических преференций, прежде всего льготных тарифов на энергоносители и выгоднейших условий их получения. К чему это, как правило, приводит, прекрасно демонстрирует пример Белоруссии, лидер которой воспринял такую политику как должное и при первых же попытках российской стороны перевести взаимоотношения между государствами в несколько более прагматичную плоскость превратился чуть ли не в завзятого русофоба.
Об Украине в данном контексте лучше и вовсе не вспоминать. Чем завершились многолетние заигрывания Кремля с тамошними правителями, как вроде бы пророссийскими, так и явными недругами, всем нам известно. Последствия снабжения Киева едва ли не дармовым газом выходят боком по сей день – в виде проблем с транзитом, кабальных контрактов и беспрерывных судебных исков. Опять-таки спасти Крым от угрозы гражданской войны, не дать уничтожить Донбасс мы смогли… А вот всю Украину потеряли.
Провал на этом направлении как раз и является самым, пожалуй, печальным примером проблем с невоенной силой России. Вместо того чтобы создавать в братской стране соответствующие пророссийские структуры хотя бы на уровне неправительственных организаций, которые в критический момент стали бы противоядием против подспудно, но неуклонно культивировавшейся там русофобии, Москва давала дешевый газ, кредиты и поддерживала политиков, оказавшихся либо трусами, либо предателями. Сегодня мы что-то пытаемся говорить о «защите русскоязычного населения» на Украине, но при этом Россия оказалась не в состоянии даже добиться от Киева тех поправок в дискриминационный закон об образовании, которые из него «выдавил» Будапешт в пользу венгерских общин.
Концепция «мягкой силы»
Концепция «мягкой силы», выдвинутая и озвученная американцем Джозефом Наем, долгое время в России вообще отвергалась и подвергалась ожесточенной критике. Мол, это недостойные методы… Тем не менее, современные реалии вынуждают к применению этой тактики, поскольку военными методами в их условиях решать глобальные задачи по продвижению интересов нашей страны недопустимо.
С 2013 года во внешнеполитическую концепцию страны с подачи Владимира Путина официально включены в качестве комплексного инструментария для решения ее задач методы и технологии «мягкой силы». Одним из наиболее зримых воплощений этого подхода в жизнь является деятельность такой хорошо известной всем организации, как «Россотрудничество». Роль ее, несомненно велика: об этом свидетельствует хотя бы то, что под ударом раздуваемого сейчас в Чехии русофобского скандала оказалось в том числе и это федеральное агентство.
Тем не менее, сегодняшний уровень продвижения собственных интересов нашей страны в мире является совершенно недостаточным. Ещё пару лет назад в рейтинге стран, успешно применяющих «мягкую силу» для достижения собственных целей на международной арене, Россия стояла не то что ниже Китая, а недотягивала даже до уровня Польши или Греции. О возглавляющих список США, Британии, Франции и говорить не приходится. Разбить любого врага на поле брани мы способны. Но лучше бы России, чтоб до такого не доходило, все-таки научиться побеждать без войны.
Национализация предприятий началась в ЕС: пересмотр итогов приватизации оказался возможен
Происходящее в мире сделало реальными те вещи, которые еще каких-то полгода назад казались совершенно невозможными, немыслимыми. Например, закрытие границ государств, входящих в Европейский союз, фактическое прекращение действия «Шенгена»… Безработицу в США на уровне Великой депрессии. Падение цены на нефть не просто до нулевых, а до отрицательных значений. Кто бы мог представить себе такое еще накануне нового 2020 года?
И это не говоря об оказавшейся буквально под замком большей части человечества, до этого так упивавшегося собственной свободой передвижения в современном мире. Теперь дело дошло и национализации предприятий в тех странах, в которых подобные, отдающие социалистическими и коммунистическими идеями начинания, считались дикостью чуть ли не на протяжении всей их истории. И тут нет никаких преувеличений: о возможности национализировать предприятия и компании, наиболее сильно пострадавшие от вызванного пандемией кризиса, официально заявила Европейская комиссия, тем самым дав понять: в нынешних катастрофических условиях абстрактные демократические и рыночные ценности отступают на второй план перед необходимостью предотвратить тотальный экономический крах Старого Света.
Как и следовало ожидать, подобная экстренная мера для Запада, вся система хозяйствования которого зиждется на неприкосновенности и свободе частного капитала, вводится со множеством оговорок. Так, предприятия, доля собственности в которых может стать платой государству за их выживание, должны быть непременно «системообразующими», а их деятельность обязана вписываться в рамки «инновационных», «цифровых», а также «экологических» требований, к воплощению в жизнь которых стремится ЕС. Не обойдется дело и без колоссальной бюрократии: частично национализируемые компании обязаны будут подтвердить полный отказ от выплат своим акционерам дивидендов и бонусов, да и вообще самым подробным образом отчитываться о том, на какие именно надобности они потратили каждый полученный из казны евро.
При этом изначально подчеркивается, что государство не может иметь долю в спасаемых им компаниях и фирмах на протяжении более чем 6 лет. Если дело спасения затянется и компания будет попросту не в состоянии выживать без господдержки в течение долгого времени, ее ждет как минимум реструктуризация. Впрочем, 6 лет — срок немалый. И как там будет складываться с выходом из кризиса, никто пока достоверно прогнозировать не может.
Во всяком случае, Петер Альтмайер, являющийся в Германии министром как экономики, так и энергетики, заявил, что такие отчаянные шаги сейчас необходимы. А в Еврокомиссии честно признают, что национализация части экономики – возможно, единственный способ избежать прежде всего тяжелых социальных последствий кризиса, таких, как массовая безработица и обнищание населения. Кстати говоря, одной из первых компаний, претендующих сегодня на государственную помощь, в Германии является один из крупнейших авиаперевозчиков Европы – Lufthansa, из-за ограничения полетов оказавшаяся под угрозой полного разорения.
Надо сказать, что подобного рода мысли посещают умы державных мужей по обе стороны океана. Не так давно, говоря о гипотетической возможности государственной поддержки находящейся сегодня на грани банкротства американской нефтяной отрасли, министр финансов США Стивен Мнучин среди прочих прорабатываемых его ведомством механизмов подобных действий назвал и предоставление помощи за счет средств федерального бюджета в обмен на долю собственности в добывающих предприятиях.
Ничего удивительного тут нет, особенно с учетом того, что на сегодняшний день наиболее успешное преодоление экономических последствий COVID-19 продемонстрировал Китай. То есть страна, экономика которой при всех капиталистических моментах находится под самыми плотными контролем и опекой государства. Поспорить с этим не может никто. Как оказалось в трудную минуту, свободной и рыночной экономике Запада просто нечего противопоставить обрушившимся на нее испытаниям, в отличие от коммунистического Пекина.
Что с национализацией предприятий в России?
Возможно, России тоже стоит призадуматься над этим. К счастью, пока наша страна еще не настолько пострадала от пандемии, как Европа, однако не будем забывать, что именно по ней очень сильно бьет падение цен на энергоносители. Как долго еще продлятся карантинные ограничения и каков будет от них ущерб для экономики, точно предсказать невозможно. При этом основной угрозой для народного хозяйства и социальной сферы нашей страны, как, впрочем, и для всего остального мира, является потеря работы значительным количеством граждан и неизбежная в таком случае социальная напряженность, которая может возрасти в обществе до невиданных масштабов. В случае дальнейшего ухудшения экономической ситуации национализация части крупных отечественных предприятий может представиться единственным разумным выходом из критического положения.
С другой стороны, у большинства крупных компаний России давным-давно имеются конкретные собственники, которые вряд ли захотят расставаться с единоличным правом распоряжаться приносящим им огромные доходы бизнесом. Будем откровенны: многие из них предпочтут прекращение деятельности принадлежащих им предприятий их национализации. И тут главное слово будет за Кремлем. Что выберут там: пойти на конфликт с какой-то частью элиты, но спасти такой ценой экономику и предотвратить народное недовольство, или же, оставив в неприкосновенности священную частную собственность (на память приходит известное изречение о "невозможности пересмотра итогов приватизации"), предоставят народу «держаться» самостоятельно? Ответ на этот вопрос можно будет дать уже в ближайшее время. А по опыту Европы получается, что определённый пересмотр итогов приватизации всё-таки возможен.
Долги СССР: как их возвращала Россия
Сегодня, когда из уст некоторых политиков и руководителей стран постсоветского пространства время от времени звучат утверждения об их нещадной экономической эксплуатации в составе СССР и на основании этих демаршей делаются выводы о том, что РФ, являющаяся правопреемницей Союза, что-то им должна, нужно вновь поднять тему реальных долгов Советского Союза. И в особенности того, как и когда их отдавала Россия.
У любого человека, строящего представление о советском периоде истории нашей страны на знакомстве с конкретными и достоверными данными о том времени, непременно должно возникнуть недоумение по поводу того, что государство с мощнейшим и самодостаточным комплексом народного хозяйства вообще оказалось в должниках чуть ли не у половины мира. Да еще умудрилось влезть в эту яму настолько глубоко, что рассчитываться по его обязательствам России пришлось едва ли не до нынешнего момента. Тут «благодарить» стоит, конечно же, последнего главу СССР, Михаила Горбачева, а также его команду "реформаторов".
Само по себе наличие внешнего долга является нормальным явлением для любого государства. Вопрос только в его объемах. Советский внешний долг начал резко (на 300% сразу) расти с конца 1984 года. В абсолютных цифрах это было увеличение задолженности с 5 до 15 миллиардов долларов. Но к 1989 году она оценивалась уже в 50 миллиардов, а к моменту, когда Горбачев и его присные довели страну до ручки, до краха и распада, долг достиг 100 миллиардов!
Категории кредитных обязательств
При этом все кредитные обязательства, повисшие тяжким бременем на СССР, чётко делились на три категории. Это долги перед Парижским клубом, то есть наиболее богатыми и влиятельными странами западного мира, такими, как США, Британия, Франция, Германия, Австрия, Япония и прочие. Это долги перед другими государствами: ОАЭ, Кувейтом, Турцией. Это, наконец, суммы кредитной задолженности, которые образовались в результате «плодотворного сотрудничества» с нашими дорогими «союзниками и партнерами» по Совету экономической взаимопомощи, которые после 1991 года, быстренько «перековавшись» в капиталистов, припомнили нам всё до последней копейки.
С этими получилось, пожалуй, обиднее всего: финансовый дисбаланс, за который впоследствии пришлось расплачиваться Москве, возник, по большей части, в силу того, что со странами СЭВ СССР вел торговлю исключительно в их пользу. Расчёты производились не в свободно конвертируемой валюте (в которой потом пришлось отдавать долги). Главное же, оружие, энергоносители, промышленное оборудование поступали в страны социалистического лагеря по заниженным ценам, а получаемые от них взамен товары народного потребления оценивались по самым высоким тарифам. Такая «дружба народов» вышла в итоге боком…
Нельзя не упомянуть еще и о том, что Горбачев попутно додумался признать и часть долгов Российской империи (к примеру, перед Великобританией), о которых его предшественники и слушать не желали. Одним словом, «наследство» России досталось то еще. Впрочем, не одной лишь России. Ведь в СССР, как мы помним, входило 15 республик. В соответствии с подписанным в конце октября 1991 года межправительственным меморандумом, а затем и утвержденным месяц спустя соответствующим официальным коммюнике погашать задолженность «упокоившегося с миром» Советского Союза должны были все его «дети». По этому поводу еще до распада страны в Москве состоялся официальный саммит, целью которого было как раз урегулирование «кредитного вопроса».
В данном мероприятии, помимо представителей семи наиболее значительных стран-кредиторов, принимали участие и делегации большинства союзных республик. Позицию «кому я должен, всем прощаю» изначально заняли лишь Латвия, Литва, Эстония и Узбекистан. В результате переговоров было выработано следующее решение: как долги самого Советского Союза, так и все его активы переходят в равной пропорции ко всем образовавшимся после его распада независимым государствам. России причиталось 61,3%, Украине – 16,3%, Белоруссии – 4,1% и так далее. Проблема заключалась в том, что подобное, вроде бы наиболее закономерное решение, не устраивало никого.
Кредиторам вовсе не хотелось получать свои кровные со множества мелких должников, у многих из которых и брать-то было нечего. Да и, судя по всему, цель возложить максимальное (желательно – вовсе неподъемное) бремя именно на финансовую систему России ими тоже ставилась изначально. Так или иначе, но в конечном итоге именно наша страна предложила взвалить на себя весь груз долговых обязательств СССР – в обмен на все без исключения его активы, находящиеся за рубежом. С таким заманчивым предложением согласились все, кроме Киева. Украинская Верховная рада дважды наотрез отказывалась ратифицировать «нулевой вариант». Кстати, ярым его противником был и Виктор Янукович, которого наша страна в итоге приютила после позорного бегства из собственной страны. Вопрос остается открытым по сей день…
А долги Россия раздала. В первую очередь в 2006 году рассчитались с Парижским клубом, сэкономив на процентах 7,7 миллиона долларов. Кувейту вернули долг в 1,1 миллиарда долларов десять лет спустя, причем «набежавшие» 600 с лишним миллионов долларов процентов были погашены не деньгами, а отечественной продукцией. Китаю вернули более 400 миллионов швейцарских франков в 2015-м. Последний долг СССР, перед Боснией и Герцеговиной, в размере 125 с лишним миллионов долларов, доставшийся им от Югославии, был «закрыт» Россией 8 августа 2017 года.
Таким образом, финансовые обязательства Союза Советских Социалистических Республик были нашей страной погашены полностью. Жаль, что этого никак нельзя сказать о погашении сумм иностранными государствами перед самой России, является правопреемницей Советского Союза. Логика вообще интересна: если выплаты по советским долгам нужно было востребовать, то сразу же вспоминали о "правопреемственности", но как только дело доходило до собственных выплат, тут же заявляли, что и платить, вроде как, уже некому, ибо СССР не существует.
Свежие комментарии