Николай I. Потерянная модернизация
«Помилуйте, Александр Сергеевич. Наше царское правило: дела не делай, от дела не бегай».
Пушкин А. С. Воображаемый разговор с Александром I
Пушкин А. С. Воображаемый разговор с Александром I
«Революция на пороге России, но клянусь, она не проникнет в неё», — сказал Николай I после вступления на престол и разгрома восстания декабристов. Он не первый монарх в России, который боролся с «революцией», но самый знаковый.
Естественное развитие России в рамках феодальной формации столкнулось с внешними причинами, которые несли новые серьёзные вызовы. В такой непростой ситуации в России начался кризис феодально-крепостного строя, система управления перестала соответствовать внешним и внутренним вызовам.
Как мы писали в статье «Россия. Объективные причины отставания», страна вступила на путь исторического развития, когда в Западной Европе, на территориях с древнеримской инфраструктурой, дорогами и законами, уже формировался феодализм.
Она начала свою историческую стезю в значительно более сложных климатических и географических условиях, имея постоянный дестабилизирующий фактор в виде угрозы со стороны Великой степи.
В силу этих причин произошло отставание России от соседних европейских стран, представлявших военную угрозу для страны.
В таких условиях была проведена первая модернизация страны, которая обеспечила, помимо военной мощи, еще и развитие производительных сил страны, её экономики и освоения новых, важных для страны земель, как в далекой Америке, так и в Новороссии (Манштейн Х-Г.).
Без модернизации Петра Великого о такой России не приходилось бы и мечтать. На этом фоне удивляет попытка в околоисторических кругах, используя, в том числе и научные работы (П. Н. Милюков), опровергнуть эти очевидные выводы, поддержанные даже зарубежной научной литературой.
Иррациональность и непоследовательность в действиях Петра, спорные реформы и рост новых социальных язв, бунты и голод, частичные контрреформы после смерти царя-корабела не отменяют достижений петровской модернизации (Нефедов С. А.).
Критики не учитывают последствия её отсутствия (модернизации) в агрессивном внешнем окружении, что безусловно чувствовал и понимал, если хотите, «иррационально», гениальный русский царь.
Ускорение, о котором писал Н. Я. Эйдельман, вызванное модернизацией Петра, ослабло к началу ХIХ века, одновременно произошли Великая буржуазная революция во Франции и промышленная революция в Англии, создавшая индустриальное общество на базе машинного производства.
Социальные революции в европейских странах существенно ускорили промышленную революцию, обеспечив переход к индустриальному обществу в странах потенциальных конкурентах России, в то время как в России:
«…в течение первого тридцатилетия XIX в. распространение машинного оборудования носило спорадический, неустойчивый характер и не могло поколебать мелкого производства и крупной мануфактуры. Только с середины 30-х гг. стало наблюдаться одновременное и непрерывное внедрение машин в различные отрасли промышленности, в одних — более быстрое, в других — замедленное и менее эффективное».
(Дружинин Н. М.)
И как раз в этот период, когда встал вопрос о новой модернизации, потребность в социальных изменениях и внедрении новых технологий была проигнорирована.
Сравнивать Петра I и его потомка Николая I можно только в одном: у того и другого был Меньшиков, один талантливый «птенец» бурной эпохи, другой, увиливающий от дела царедворец, не скрывавший своего невежества.
Оба царя были крайне деятельны, как отмечали современники, но один потратил своё время правления на модернизацию России, а другой растратил его на бюрократические миражи и битвы с ветряными мельницами.
Для обоих царей «регулярность» армии, для Петра ещё и флота, была важнейшей составляющей и моделью для гражданского управления, разница состояла лишь в том, что для начала ХVIII в. это был революционный метод управления, а вот для первой половины ХIХ века – анахронизм. Отец-командир императора Николая, фельдмаршал И. Ф. Паскевич писал:
«Регулярство в армии необходимо, но о нем можно сказать то, что говорят про иных, которые лбы себе разбивают, богу молясь... Оно хорошо только в меру, а градус этой меры знание войны [выделение – В.Э.], а то из регулярства выходит акробатство».
Если сравнить ситуацию после состоявшейся и несостоявшейся модернизации в военном плане, то в первом случае победы за победой, а во втором — поражения и потери, закончившиеся разгромом России в Первой мировой.
Революция на пороге…
Первая половина ХIХ в. — это время подъема национального сознания у многих европейских народов. Эти веяния достигли и России, получив оформление в триединой формуле: самодержавие, православие и народность.
Всё бы хорошо, но на российской почве проблема состояла в том, что страна была не просто социально разделённой. Основной класс, плативший подати и налог кровью, пребывал в рабском состоянии (сколько оттенков у рабства — не предмет текущей статьи) и никак не мог олицетворять народность в полном смысле этого слова. Как писал в записке на имя императора князь Друцкой-Соколинский про крепостное право: про рабство в России придумали «витии европейские… вследствие зависти к могуществу и благосостоянию России».
Это было какое-то форменное издевательство над здравым смыслом и гуманизмом: говорить о народности и определять подавляющую часть крестьянского населения страны (частных и государственных крестьян) как «собственность».
Ещё швейцарский учитель старшего брата Николая I, Лагарп, писал:
«Без освобождения Россия может подвергнуться такому риску, как при Стеньке Разине и Пугачеве, и думаю об этом неразумном нежелании (русского) дворянства, которое не хочет понять, что оно живёт на краю вулкана… и не может не чувствовать живейшего беспокойства».
Что, впрочем, не было откровением. Николай I, внимательно относившийся к истории с Пугачевым, считал полезным издание «Истории» А. С. Пушкина, лично им отрецензированной, с целью «попугать» зарвавшихся дворян.
Кризис феодальной системы в канун падения крепостного права как раз и был вызван увеличивающейся внеэкономической эксплуатацией крестьян со стороны дворян.
Потребность в хлебе как экспортном сырье требовала увеличения объемов производства, что в условиях крепостного права вело исключительно к увеличению прессинга на земледельца, о чём писал В. О. Ключевский:
«…в XIX в. помещики усиленно переводят крестьян с оброка на барщину; барщина доставляла землевладельцу вообще более широкий доход сравнительно с оброком; помещики старались взять с крепостного труда все, что можно было взять с него. Это значительно ухудшило положение крепостных в последнее десятилетие перед освобождением».
Важнейшим признаком кризиса было полное неумение дворян управлять своей «частной собственностью»: продавай отечество – высылай деньги в Париж!
Реформа 1861 г. была облегчена для государства тем, что огромное количество имений «возвращалось» государству посредством залогов и даже перезалогов.
Отступление
В Петербурге напротив Мариинского дворца стоит великолепный памятник императору — шедевр работы О. Монферана и скульптора П. Клодта. На нём изображены моменты из жизни царя. На одном барельефе Николай Павлович в одиночку успокаивает толпу на Сенной площади во время холерного бунта. Да, лично смелый, прирождённый оратор, персональный цензор и поклонник Пушкина, как все цари, заботливый семьянин, юморист и неплохой певец, правитель, благодаря которому мы имеем именно такой город Санкт-Петербург, каким восхищаемся – многие шедевры были построены при нём. Это с одной стороны.
С другой стороны, Николай — император с образованием и кругозором уровня младшего офицерского состава, совершенно не подготовленный к той роли, которую вынужден был играть. Враг образования, даже в военной области, и автор хлёсткого афоризма: «Мне нужны не умники, а верноподданные». Как здесь не вспомнить Петра, настаивавшего: я учусь и учителей себе требую.
Конечно, Николая не готовили на трон, готовили
Здесь коренится ключевая разница между организатором и созидателем Петром Великим, знавшим и понимавшим, что надо, как надо, который сам знал и определял, что нужно для модернизации, и самодержцем, совсем не интересовавшимся прогрессом, получавшим информацию через многословные доклады, бесконечные работы комиссий, рассматривающий новшество подобно скучающему туристу, даже в любимой армейской сфере.
В. О. Ключевский писал:
«Александр I относился к России как чуждый ей трусливый и хитрый дипломат. Николай I – как тоже чуждый и тоже напуганный, но от испуга более решительный сыщик».
Управление
После действия или, вернее, бездействия Александра I, его брату по воле случая досталась расшатанная с точки зрения управления страна. Социальный кризис после победы в войне с Наполеоном набирал обороты, и надо было что-то предпринимать.
Николай, вступивший на престол в период кризиса, конечно же, осознавал проблему. Но угроза перевыборов посредством дворянских штыков останавливала его, даже когда этой угрозы совсем и не было: не так ли «выбрали» его брата, убив отца? А как по-другому рассматривать восстание на Сенатской площади 14 декабря 1825 года?
Именно поэтому все восемь комитетов по «крестьянскому вопросу» (освобождению крестьян) были тайными. От кого прятались, от крестьян? От дворян.
Царь поручил А. Д. Боровкову составить «Свод показаний» декабристов, касающихся недостатков государственного управления, с целью их исправления.
И в таких условиях царь, думающий о переводе крестьян во временно обязанные, постепенно отказался от этой мысли, а возможно, просто устав от малоэффективной работы по устройству внутренней жизни, переключился на эффектную и, как долго казалось, блестящую, внешнюю политику. «Эпоха реформ», которая кому-то мерещилась в начале царствования, в связи, наверное, с созданием III отделения (политическая полиция), быстро ушла в небытие. Да и реформы Николая носили абсолютно формальный характер.
Дворянская диктатура, в широком понимании этого слова, была неспособна эффективно развивать страну, но цепко держала управление страной и экономикой в своих руках, а Николай I, не готовый как человек к миссии по развитию страны в новых исторических условиях, потратил всю энергию и огромные усилия для укрепления устаревшей «феодальной» системы, её консервации в этот период.
Это произошло в условиях промышленной революции, когда внешние угрозы для развития страны требовали совершенно другого подхода.
Например, более прогрессивная система управления, исключающая Табель о рангах, была отклонена из-за возможности в дальнейшем обуржуазивания чиновников. Не был принят «Закон о состоянии», позволяющей торговать не только купцам, но всем сословиям.
Царь выбрал путь укрепления государственного аппарата подавления. Он первый стал выстраивать, как совсем недавно было принято говорить, «вертикаль» чиновников, которая по факту совсем не работала.
Например, как в случае с реформой и созданием I отдела, во главе которого поставили Танеева, а директором департамента назначили А. А. Кованькова, человека, который был
«…ограниченный, малопросвещенный и никогда нигде путно не служивший, а Танеев в прибавку ко всем тем же качествам еще и человек крайне неблагонамеренный, привязчивый и вздорный педант, который будет жать и теснить, где лишь можно…»
(М. А. Корф.)
Царю приходилось мириться со своеволием дворянства на местах, повсеместно и массово нарушавших «правильные законы», как это было в случае Инвентарной реформы 1848 г., которая должна была ограничить произвол помещиков в отношении их крепостных.
Всю структуру губернского управления, навсегда запечатлённого Н. В. Гоголем и М. Е. Салтыковым-Щедриным, можно охарактеризовать (за исключением нескольких губернаторов) как абсолютно бессистемную машину, часто являющуюся личной вотчиной самодуров-губернаторов (таких, как В. Я. Руперт, Д. Г. Бибиков, И. Пестель, Г. М. Бартоломей). Структуру, формально стройную, а по факту представляющую из себя систему, которая состояла из губернаторов или вообще не занимавшихся службой, или пребывавших в своих имениях. Людей часто некомпетентных, подтасовывающих статистику, дабы «правдой» не обидеть императора. Здесь стоит прибавить поголовное казнокрадство и взяточничество. При этом одиозные губернаторы не только не наказывались, а получали новые места.
Под стать системе подбирались и руководители министерств и ведомств, многие исключительно за строевую подготовку или, как в случае с П.А. Клейнми́хелем, управленцем, который тратил неадекватные финансовые и человеческие ресурсы там, где их можно было и не тратить, для достижения сомнительных целей, одновременно будучи казнокрадом. И это в стране, никогда не страдавшей от излишеств.
Немногие действительно толковые руководители в установленных рамках системы неадекватной траты народных ресурсов, бессмысленной формалистики, повального воровства, а в последние годы жизни императора и бесконечного раболепия ничего предпринять не могли.
К оценке системы управления страной стоит добавить, что при Николае она превратилась в личную кормушку для полиции, чиновников всех уровней, устраивавших свои дела и занимающихся госслужбой постольку поскольку.
Казнокрадство и взяточничество пронизало всю государственную систему, слова декабриста А. А. Бестужева, адресованные вступившему на престол Николаю I, полностью характеризуют и период его правления:
«Кто мог, тот грабил, кто не смел, тот крал».
Исследователь П.А. Зайончковский писал:
«Надо заметить, что за 50 лет — с 1796 по 1847 г. — численность чиновников возросла в 4 раза, а за 60 лет — с 1796 по 1857 г. — почти в 6 раз. Важно отметить, что численность населения за этот период увеличилась примерно в 2 раза. Так, в 1796 г. в Российской империи насчитывалось 36 млн. человек, в 1851 г. — 69 млн. Таким образом, государственный аппарат в первой половине XIX в. рос примерно в 3 раза быстрее, чем население».
Безусловно, усложнение процессов в обществе требует увеличения контроля и управления ими, но при имеющихся сведениях о крайне низкой эффективности этой машины управления целесообразность в её увеличении остаётся под вопросом.
В условиях нежелания или неумения решить ключевой вопрос русской жизни, или, точнее сказать, решить это вопрос без ущерба для дворян, было принято решение расширить контроль за населением посредством полицейских и административных мер. Отсрочив решение его на потом, одновременно усилив нажим на внешние «деструктивные» с точки зрения императора силы и загнав ряд других проблем вовнутрь, не решая их (как в случае с «чемоданом без ручки» – Польшей, или Кавказской войной).
Внешняя политика
Конечно, не все действия в прошлом можно рассматривать через призму современных знаний, поэтому обвинять Дон-Кихота феодализма в помощи врагам России представляется некорректным, но вот спасение враждебных государств, исходя из идеалистических представлений, а не реальной политики, создало проблемы стране.
В 1833 г., когда власть в Стамбуле из-за восстания наместника Египта Мухаммеда-Али висела на волоске и «восточный вопрос» мог быть решён в пользу России, царь оказал военную помощь Порте, подписав с ней Ункяр-Искелесийский договор.
Во время венгерской революции 1848-1849 гг. Россия поддержала венскую монархию. И, как самокритично сказал Николай генерал-адъютанту графу Ржевусскому:
«Я тебе скажу, что самый глупый польский король был Ян Собесский, потому что он освободил Вену от турок. А самый глупый из русских государей, — прибавил его величество, — я, потому что я помог австрийцам подавить венгерский мятеж».
А блестящие русские дипломаты, одновременно опытные царедворцы, учитывая «мнение» царя о том, что Англия и Франция племянника Наполеона I — непримиримые враги, составляли ему донесения в таком же духе, тем самым скрывали реальные факты формирования союза этих двух стран против России.
Как писал Е.В. Тарле:
«Еще гораздо более невежествен был Николай во всем, что касалось западноевропейских государств, их устройства, их политического быта. Его неосведомленность вредила ему неоднократно».
Армия
Всё свое время император посвящал животрепещущим государственным делам по изменению мундиров у гвардии и у обычных полков: изменениям подвергались эполеты и позументы, пуговицы и ментики. Ради справедливости скажем, что царь вместе с генерал-адъютантом художником Л.И. Килем изобрел всемирно известную каску с остроконечным навершием – «пикельхаубе», фасон которой «похитили» немцы.
Нежелания Николая реально разбираться в вопросах управления, видеть проблему в целом, а не её сегменты, консерватизм и полное отсутствие реального опыта управления на войне (не вина Николая, которого не пустили в заграничные походы) — всё это отразилось на любимом детище царя – армии.
Вернее сказать, не армии, а «игры в солдатики», как определил его военную деятельность Д.А. Милютин.
Кадровая политика и неписаные правила подобострастия, атмосфера лести вынуждали даже очень хороших русских полководцев замалчивать проблемы, не доносить их до императора, как в случае походов Паскевича в Венгрию или во время введения войск в Дунайские княжества в 1853 году.
В «Историческом обозрении военно-сухопутного управления с 1825 по 1850 г.», созданном в Военном министерстве, сообщалось, что за 25 лет в армии умерло от болезней 1 062 839 «нижних чинов». За это же время, согласно отчёту, в войнах (русско-иранская война 1826—1828 гг., русско-турецкая война 1828—1829 гг., кавказские войны, подавление восстания в Польше в 1831 г., поход в Венгрию в 1849 г.) погибло 30 233 человек. В 1826 г. в армии насчитывалось 729 655 «нижних чинов», было набрано с 1826 по 1850 г. 874 752 рекрута. Итого служило в этот период 2 604 407 солдат.
Более того, старые методы управления в армии, концентрация внимания, опять и опять, как и в гражданском управлении, на форме и формуляре, а не на содержании: на внешнем виде солдат, на парадах и муштре, на строевых приёмах, всё это в условиях увеличения скорострельности оружия крайне отрицательно повлияло на результаты в условиях новой войны.
Устаревшая тактика обеспечивала победу над польскими и венгерскими иррегулярными частями, над турками, персами и горцами, но при столкновении с французами и англичанами ничего сделать не смогла, несмотря на частые роковые тактические ошибки союзников в Крыму.
Вот что писал выдающийся военный реформатор Д.А. Милютин:
«В большой части государственных мер, принимавшихся в царствование императора Николая, преобладала полицейская точка зрения, т. е. забота об охранении порядка и дисциплины. Отсюда проистекали и подавление личности, и крайнее стеснение свободы во всех проявлениях жизни, в науке, искусстве, слове, печати. Даже в деле военном, которым император занимался с таким страстным увлечением, преобладала та же забота о порядке, о дисциплине, гонялись не за существенным благоустройством войска, не за приспособлением его к боевому назначению, а за внешней только стройностью, за блестящим видом на парадах, педантичным соблюдением бесчисленных мелочных формальностей, притупляющих человеческий рассудок и убивающих истинный воинский дух».
Севастополь, подвергавшийся ужасному артиллерийскому обстрелу, не был полностью заблокирован и имел полную связь со штабами в Симферополе. А вялые попытки деблокировать его извне вскоре полностью были оставлены.
Трагедия заключалась в том, что даже с учётом нескольких ТВД русская армия не смогла ничего серьёзного противопоставить экспедиционному корпусу европейских союзников, которые обладали полной инициативой!
Рассказ Л.Н. Толстого «После бала» ярко иллюстрирует формулу о «самодержавии, православии и народности». Недаром Николай получил прозвище Палкин:
Пули немецкие,
Пули турецкие,
Пули французские,
Палочки русские!
Промышленная революция на пороге
Такая же ситуация наблюдалась и в целом в управлении страной.
П.А. Валуев написал:
«…сверху блеск, снизу гниль; в творениях нашего официального многословия нет места для истины».
Казенщина, формализм, как тогда говорили, формулярщина, пренебрежение к простому человеку достигает в этот период предела: перефразируя В. Г. Белинского, вся гуманистическая традиция Великой русской литературы вышла из гоголевской «Шинели» — шинели времен Николая I.
Сама система управления обществом не давала шансов для развития страны, тормозила её производительные силы в условиях промышленной революции у соседней, недружественной цивилизации.
Именно царствованию Николая, а не каким-то глубоко сидящим историческим «родовым травмам», мы обязаны всей той ситуацией в ХIХ и начале ХХ века, когда «бурное» развитие России всегда завершалось военным поражением: «Седлайте коней господа, — воскликнул император, обращаясь к офицерам на балу, — в Париже революция».
Как не вспомнить письмо декабриста А. А. Бестужева, написанное новому императору в 1825 г.:
«Увольнение винокурения и улучшение казенными средствами дорог между бедными и богатыми хлебом местами, поощрение земледелия и вообще покровительство промышленности привело бы в довольство крестьян. Обеспечение и постоянство прав привлекло бы в Россию множество производительных иноземцев. Фабрики бы умножились с возрастанием запроса на искусственные произведения, а соревнование поощрило бы их усовершенствование, которое возвышается наравне с благосостоянием народа, ибо нужды на предметы довольства жизни и роскоши беспрестанны. Капиталы, застоявшиеся в Англии, заверенные в несомненности прибытка, на многие годы вперед, полились бы в Россию, ибо в сем новом переработанном мире они выгоднее могли быть употреблены, чем в Ост-Индии или Америке. Устранение или, по крайней мере, ограничение запретительной системы и устройство путей сообщения не там, где легче (как было прежде), а там, где необходимее, равно как заведение казенного купеческого флота, дабы не платить чужеземцам дорогого фрахта за свои произведения и обратить транзитную торговлю в русские руки, дало бы цвести торговле, сей, так сказать, мышце силы государственной».
Так сложилось, что именно время правления Николая I стало периодом, когда путь развития России можно было изменить, на пороге страны стояла промышленная революция, но в Россию её не пустили!
Модернизация серьезно могла способствовать изменениям в развития страны, сняла многие кризисы и многочисленные жертвы, произошедшие именно из-за того, что она не была проведена вовремя, в период относительного мира и внешней безопасности для России.
Помните: «Революция на пороге России, но, клянусь, она не проникнет в неё».
1204 год российской цивилизации: поражение
«Когда он [император Алексей V Дука] увидел монсеньора Пьеррона и его людей, увидел, что они, будучи пешими, уже проникли в город [Константинополь], то пришпорил своего коня и притворился, что мчится на них, но проскакал-то с полпути, устроив лишь видимость столь великого зрелища.
И когда все французы уже были внутри, все на конях, и когда император Морчофль [император Алексей V Дука], предатель, увидел их, его охватил такой страх, что он оставил там свои палатки и свои сокровища и пустился наутек в город…»
Робер де Клари. Завоевание Константинополя
И когда все французы уже были внутри, все на конях, и когда император Морчофль [император Алексей V Дука], предатель, увидел их, его охватил такой страх, что он оставил там свои палатки и свои сокровища и пустился наутек в город…»
Робер де Клари. Завоевание Константинополя
Перед вступлением 1
В рамках нашего цикла у нас нет задач всесторонне рассмотреть плюсы и минусы поздней советской системы, детально разобрать все шаги и действия, например, закон о кооперации или «бархатные революции» КГБ в Восточной Европе. Небольшая статья вряд ли может вместить в себя весь спектр таких вопросов, мы остановимся только на реперных точках, важных для понимания развития цивилизации в это время.
Перед вступлением 2
1204 г. – год, когда западные воины захватили Константинополь и Византию. После этого удара страна так и не смогла восстановиться, всё больше угасала, превратившись в полуколонию генуэзцев, пока спустя 200 лет её жалкие остатки окончательно не поглотили турки-османы.
Вступление
До сих пор мы писали об «управленческих ошибках» в развитии нашей страны, в основе которых лежал фактор неадекватной оценки вызовов, угроз и окружающей действительности, следствием чего было отсутствие должной реакции при принятие управленческих решений. Это обстоятельство было тесно связано как с личными качествами правителей, так и той управленческой антисистемой, которая была сформирована правящим слоем. Химера, как понимал её Л. Н. Гумилёв, — система для отдельных социальных групп и антисистема для большинства.
Серьёзной проблемой был недостаточный анализ прошлого, и как следствие, непонимание процессов в историческом недавнем: так? восторги и похвальбы в адрес Петра I не прекращались весь период царствования Романовых, но чёткого анализа его преобразований для себя власть не сделала.
С 1917 г. вожди западного мира ощутили угрозу со стороны новой России в полной мере. Вчерашняя полуколония начинала формировать вызовы. Участие в гражданской войне Запада на стороне «старых сил» было ярким подтверждением этого, далее была война, развязанная Гитлером не только против коммунизма, но с целью захвата «жизненного пространства» и решения своих проблем за счёт колонизации земель России.
После победы во Второй мировой вопрос стал еще острее, речь уже шла не только о потерях для Запада, крушении колониальной системы, но и возможности деградации этой цивилизации под давлением внешних факторов. Холодная война стала первой всеобъемлющей войной нового типа по разрушению не военной и экономической мощи противника, а самосознания и психотипа, и объявил её не Советский Союз. Как писал президент Р. Никсон:
«Пока мы не поймём, что секретность — один из инструментов власти, мы будем изначально в невыгодном положении в геополитическом соперничестве с Москвой… Секретная операция — не самоцель, это средство достижения цели…»
В СССР после экспериментов 20-х готов ХХ в. стала складываться система (происходило это постепенно), в основе которой оказались всё те же органические принципы русской деревни или общины, как это ни парадоксально и неожиданно звучит. И это общество было действительно устроено демократично, вернее сказать, создано с элементами прямого народовластия: «мы здесь власть» – лозунг, звучащий сегодня на уличных протестах, буквально воплощался в жизни.
Как писал философ А. А. Зиновьев, автор знаменитого афоризма «целились в коммунизм, а попали в Россию», в основе организации населения был первичный коллектив (клеточка). Или, как считают многие другие исследователи, всё та же модифицированная русская община: «Жизнь людей в условиях такой организации формально проста, жизненные линии ясны и определённы». Централизованная и иерархическая система власти и управления (КПСС) обеспечивала безоблачное существование социуму. Советская система, казавшаяся для наблюдателя на Западе, а также для «внутренних эмигрантов», таких, как А. Солженицын, необычной и противоестественной (с точки зрения иной цивилизации), была для подавляющего числа живущих органической, естественной и проистекающей из исторического развития русского народа и других, подчеркну, братских народов СССР. Именно её разгром и привёл к развалу Советского Союза и реставрации:
Социолог Д. Лэйн в 1985 г. писал:
«…если легитимность рассматривать с позиции психологической приверженности граждан, то советская система столь же «легитимна», как и западная. Её следует анализировать в свете её собственной истории, культуры и традиции».
С 60-х годов важнейшим процессом в СССР стал процесс урбанизации общества и гражданской атомизации.
В тот момент, когда русское крестьянство достигло своего пика, когда парень из деревни в белой рубашке с галстуком и в костюме мог поехать отдыхать на курорт, как герой В. Шукшина («Печки-лавочки»), начался обратный отсчёт: на наш взгляд он не был неотвратим, но история распорядилась по-иному. Как раз при переходе от «простого сельского» общества к урбанистическому у масс произошёл «разрыв шаблонов».
Б.В. Марков в работе-предисловии «После Оргии» к известной книге французского философа Ж. Бодрийара «Америка» писал:
«В России снова случилась революция, начавшаяся с перестройки, и её можно понять как протест против материального благополучия, ибо последствия для экономики и политики оказались поистине катастрофическими».
Ключевым источником напряжённости была не экономическая или военная область, а система управления. Проблемы эти, в меньшей мере касались масс, задействованных в реальном производстве.
С одной стороны, система управления была крайне перенагружена задачами: нынешний губернатор по сравнению с его «коллегой» секретарём обкома — просто бездельник, перерезающий ленточки.
С другой стороны, управленцы на уровне «коллективного бессознательного» были недовольны оценкой их труда в условиях чрезвычайной требовательности к результатам их деятельности и контроля не только со стороны руководства, но и народа.
Такие же претензиями имела и «творческая интеллигенция», обоснованность их ставим за скобки.
Естественной реакцией на это была защита системы управления при помощи формализма и казенщины, и как следствие, падения самого уровня управления.
И этим планомерно пользовались наши противники, разрушая самосознание тех, до кого могли дотянуться, то есть до элиты.
В то же время в условиях сорока лет мирной жизни и изменения материального достатка, на фоне «бессознательного недовольства» происходило общественное расслабление. Номенклатуре, в отличие от других стран, не приходилось бороться за свои привилегии (пусть и смешные, по сравнению с сегодняшним днем), другим социальным группам бороться за работу, с ухудшениями условий труда и с конъектурой рынка, то же можно сказать и об армии, командование и офицерский состав которой допустили такое явление, как дедовщина. Как цитировал М. Горбачев В. И. Ленина в «Новом мышлении»:
«Таких революций, — которые, завоевав, можно положить в карман и почить на лаврах, в истории не бывало».
Таким образом, на что обращают внимание в том числе и западные исследователи, узловым пунктом был вопрос управления: реальной оценки ситуации или понимания ситуации и принятия решения по дальнейшему пути развития.
Сегодня можно с уверенностью сказать, страна стояла перед развилкой, и у страны было три пути, как у витязя на распутье: первый, и это отмечают западные аналитики, — ничего не делать, в условиях нового капиталистического кризиса 90-х, у страны был шанс выглядеть очень неплохо экономически. Второй — продуманное и спланированное обновление, а не «перестройка» с целью разгрома системы. Третий — реставрация или окончание революции, отказ от её завоеваний.
Ничего нового, правда, всё то же — выбор как у Николая Павловича или Николая Александровича, или Юрия Владимировича.
Экономические проблемы
Так, может быть, были какие-то глобальные проблемы с производством, кроме неэффективной сферы распределения и ценообразования на колбасу и мыло?
Есть недоверие советской оценки картины? Хорошо, посмотрим на это с другой стороны. Эксперт журнала «Time» Северин Билер в 1980 г. пишет о том, что СССР первое государство в мире, которое способно поставлять всему население масло, и… пушки, имея военный паритет с более развитыми странами. В 1984 г. известный экономист Дж. Кеннет Гэлбрэйт доказывал, что производительность труда в СССР выше, чем в США. О том, что гуру менеджмента Ли Якокка писал о высоком уровне образования инженеров в СССР, мы писали в предыдущей статье на «ВО». Даже в 1990 г. ведущий американский советолог Джерри Хаф отмечал:
«В сравнении с другими многонациональными государствами Советский Союз кажется достаточно стабильным…Сумятица в 1989 г. оказалась Горбачеву на руку… Эта сумятица пошла Горбачеву на пользу в экономическом отношении».
Несмотря на экономические и управленческие проблемы, вызванные «перестройкой» даже в 1990 г. экономика СССР показала серьёзный рост:
«Коллапс Советского Союза был вызван вовсе не объективными экономическими факторами, а интеллектуальными просчётами и ложными ожиданиями советской элиты».
(Марк Алмонд.)
Миф о цене на нефть
Миф о падении цен на нефть и связанном с ним экономическим кризисом не только бытует, но является краеугольным камнем идеологического обоснования отставания нашей страны. Я подчеркну, он неоднократно опровергался реальным анализом, но продолжает всплывать и всплывать в публицистике и даже правительственных докладах. Но ошибки в анализе данных ведут к ошибочным управленческим решениям!
Изменение цен на нефть в период конца СССР никак не влияло на структуру экономики страны и не могло быть причиной экономического кризиса.
Сегодня, когда Россия, как и другие бывшие советские республики, является сырьевым придатком «передовых стран», это оправдание скрашивает действительность. Но такая ситуация стала возможной только после распада СССР, а никак ни в период его существования.
Нефтегазовый комплекс, благодаря которому живёт современная Россия, создавался в период 60-70 гг. ХХ века.
Согласно «Статистическому ежегоднику за 1990 г.», ВНП СССР составлял 798 млрд. руб. в 1986 г. Далее он только рос, к 1990 г. составлял 1000 млрд. руб.
ВОП (валовой общественный продукт), сравнимый с ВВП (такого показателя в этот период не было) в 1986 г. был 1425,8 млрд. руб.
В то же время экспорт в 1986 г. составил 68,285 млрд. руб., или 11,68% от ВНП и 4% от «ВВП» (ВОП).
В то время как в РФ в 2018 г. при ВВП 1570 млрд. долларов экспорт составил (по данным ФТС) 452,066 млрд. долларов, или 29% от ВВП.
То есть что сравнивать: 4 и 29%, при этом нефть в экспорте занимает 58% (260,171 млрд. руб), или 260 171 тысяч тонн, 46% от добытой.
В 1986 г. было продано 21% нефти от добытой, или 1,6% от всего ВНП, а с учётом СЭВ — 8,2%.
Таким образом, расчёт только по нефти, в разрезе всего объема производства и экспорта показывает, что ни о какой «нефтяной игле» для СССР говорить не приходится, а уж тем более об экономическом кризисе, контуры которого появились только после начала несистемных реформ Горбачёва.
Проблемы, которые имелись в этот период в экономике, прежде всего были связаны не с производственной областью, хотя и здесь их хватало, а с областью распределения и расстановки приоритетов. Но это тема не относится к рассматриваемой сейчас нами.
Миф о поражении в гонке вооружения
Второй ключевой миф о причинах падения СССР – это поражение в гонке вооружений.
СССР постоянно жил под давлением реальной военной угрозы, в этих условиях руководство страны добилось к 80-м годам существенного паритета в военной области, что совершенно естественно и по-другому не бывает, за счёт социальной сферы. Приход к власти «голливудского ковбоя» усилил военную истерию, а его планы разорить Советский Союз, посредством гонки вооружения и создания СОИ были, как мы сейчас понимаем, блефом, но не так на это смотрели в 1980-х. Пока у власти были «толстокожие» старики со стальными нервами, паники не было и не могло быть, с приходом «молодого реформатора» взгляд на преимущества западной военной и экономической мощи возобладал, конечно, не обошлось здесь и без военного лобби, но ключевым в этой ситуации всё равно был Горбачёв. Некомпетентность и поспешность при ведении им переговоров, пренебрежение информацией, предоставляемой военными, дипломатами и представителями академической науки сразу же привели к существенным потерям для безопасности страны, но сейчас не об этом.
В конце концов, во-первых, распиаренная американская программа СОИ оказалась фейком, а советская космическая программа, как мы понимаем сегодня (например, «Буран»), не только не уступала, а во многом превосходила американскую. Потери достижений СССР в этой области — удар не только по России, но и по прогрессу всего человечества.
Во-вторых, спустя почти 25 лет военный потенциал (имущество и технологии) и разработки советского периода дают возможность сносно существовать бывшим республикам СССР. После экспорта сырья это вторая статья продаж РФ.
В-третьих, потенциал разработок и действующих моделей в ВПК СССР был такого уровня, что на его основе во многом были созданы новые современные ВПК у таких новых сверхдержав мира (цивилизаций), как Китай, и Индия.
Так была заложена основа современного китайского производства в сфере авиации, ЗРК, кораблестроения и космоса, на фоне бездумной и неоправданной продажи со стороны РФ и Украины новейших образцов техники и лицензий.
С продажи в 90-е годы ракетного советского двигателя РД120 украинским предприятием «Южмаш» и при участии его специалистов началось современное ракетостроение в КНР. Первый выход тайконавта в космос был обеспечен космическим скафандром «Фэйтянь», точной копией российского скафандра «Орлан-М».
Более того, КНР уже активно (где-то с 2015 г.) начинает конкурировать с Россией на мировом рынке вооружений, по направлениям, созданным, опять же, на основе заделов СССР, переданных Китаю «продавцами» из России. Китай вышел на 3-е место, имея 5-6% мирового рынка.
А с учётом безусловного лидерства КНР в производстве современной микроэлектроники и, добавим, полного отсутствия такого производства в РФ, в рамках 4-й промышленной революции, развитие ситуации спрогнозировать несложно.
Информационная революция
В конце 60-х г. ХХ века на Западе начался экономический (стагфляция: стагнация экономики на фоне инфляции) и общественный кризис, увеличилась его частота (4,3 года против 7 лет), «на загнивающем Западе», как писали советские газеты и как им отвечали остряки-антисоветчики: «чтоб я так загнивал», софистически подменяя понятия личного благосостояние отдельных лиц и развития благосостояния всего общества. Причины были такие же, как и перед I и II мировыми войнами:
1. Перепроизводство или производство того, чего не нужно.
2. Крайнее обострение борьбы за рынки сбыта.
3. Усиление противостояния за сырье, источники энергии и дешевую рабочую силу, из-за падения «западного ига» над колониями и наличие коммунистических стран.
Традиционное решение этих проблем посредством мировой войны было невозможно из-за наличия СССР, который не допустил бы такого варианта развития событий.
Эта ситуация привела к ряду серьёзных социальных сдвигов в западном обществе: революция в культуре и музыке, студенческие волнения, сексуальная революция, феминизм, падение системы апартеида в США, распад традиционной семьи, разгул насилия и преступности, антибуржуазные социальные течения, гибель мелкого фермера и лавочника, как носителя буржуазных ценностей.
Вот далеко не полный список изменений, вызванных кризисом западной цивилизации во второй половины ХХ века. Этот период американский философ Френсис Фукуяма вполне справедливо назвал «Великим разрывом».
Проблемы, многие из которых были похожи на советские, имели разные источники возникновения. И это надо четко понимать.
Сторонники так называемой конвергенции (сближения) двух систем советской и западной считали, что эта их схожесть как минимум даёт большее взаимопонимание и взаимопроникновение. Одним из наиболее ярых сторонников этой идеи в 60-х годах был «физик-лирик» Андрей Сахаров. Повторюсь, многие вещи и ситуации были похожими, но природа вещей, в силу абсолютно разного развития обществ была разной. Сторонники конвергенции, как аналитики, так и политики в СССР в период перестройки своим полным непонимание источников и причин проблем, внешне похожих на западные, с «водой выплеснули и младенца». Ослеплённые блеском упаковочной фольги, в лучшем случае плацебо, они приняли его за лекарства, а на самом деле приняли яд из этой упаковки.
Кризис Запада был преодолён благодаря всё тем же «старым добрым» решениям: появились новые рынки сбыта, источники дешевого сырья и рабочей силы.
Во-первых, потерпевшие поражения в «холодной войне» СССР и его союзники были включены как субъекты в структуру «глобального рынка» или экономическую сферу влияния западных ТНК как рынки сбыта и источники сырья и дешевой рабочей силы. Во-вторых, перенос производства в Китай создал существенную экономию с точки зрения формирования себестоимости, обеспечив дополнительный рост прибыли на Западе.
Всё это, в свою очередь, привело к структурным изменениям в сфере занятости на Западе: создавались рабочие места в области офисной и финансовой бюрократии (менеджмент, дизайн, маркетинг и пр.) и зависимой от неё сферы обслуживания и услуг, а наличие внешне эффектных технических новшеств, таких, как персональные компьютеры, факсы, цифровые копировальные машины и принтеры давали повод говорить о новой технологической революции.
Бесспорно, важнейшим элементом экономики этого периода становится развитие компьютерных технологий, но сами по себе они были лишь приложением к первым, стабилизирующим факторам экономики, перечисленным выше, не являясь пока ключевыми.
Таким образом, никакого глобального экономического или военного кризиса, никакого непреодолимого отставания в рамках информационной революции у СССР в 1985 г. не было. Более того, в период до 1990 г. наблюдается постоянный рост производства, и… кризис верховного управления, отразившейся на всей системе управления и общественного сознания.
Управление — главная причина развала СССР
Итак, как мы писали выше, в конце ХХ века таких трудностей, вызванных очередным экономическим кризисом западной цивилизации, в СССР не было. «Конечно были другие проблемы: искали что пожрать» — классическая систематическая ошибка отбора, когда на основании искаженного примера делают неверный обобщающий вывод.
Повторюсь, таких проблем, которые были источником «Великого разрыва», на Западе не было, поэтому и лекарство «прорабов перестройки» и «юных реформаторов» стало ядом для русской цивилизации.
Здесь как раз правители страны ничего не прозевали, как в ХIХ веке, но, стали не вовремя «дуть на воду», что привело также к плачевному результату: социальному и экономическому регрессу и острейшей потребности в новой модернизации.
Не экономические причины стали поводом разрушения СССР, а причины, связанные с управлением, вследствие которых начался экономический и социальный кризис, продолжающиеся по сей день.
«Молодой» лидер на деле оказался некомпетентным руководителем, уровень которого совершенно не соответствовал масштабу страны и цивилизации, за управление которой он принялся: он не совладал с разрушительными процессами, которые сам же и запустил (а по мнению многих, сам же и инспирировал). Конечно, не обошлось здесь, мягко говоря, и без западной «благотворительности».
Историк Марк Алмонд из Оксфорда с сарказмом писал:
«Возвеличенный и героизированный ими [западными лидерами], Горбачёв верил собственной пропаганде, совершая ошибку, которой никогда не делали его предшественники (хотя их часто и списывали со счетов как дряхлых, чересчур возвысившихся крестьян). После того как несколько поколений тупых аппаратчиков возвели Советский Союз в статус сверхдержавы, именно блестящий Горбачёв встал у руля страны и взял курс прямо на скалы».
1204 год русской цивилизации.
Конечно, законно возникает вопрос: что же это за такая страна или, как вы там говорите, цивилизация (?!), которая допустила такой коллапс?
В эпиграф я вынес цитату из записок крестоносца Робера де Клари, который живописует действия императора Алексей V, который имел в своих руках империю и армию и который не смог организовать действенное сопротивление и сдал столицу империи ромеев, тем самым запустив процесс постепенного умирания Византийской цивилизации, так что всё возможно в истории.
С другой стороны, в научной историографии открытым остаётся вопрос о том, как могла в период XIV-XV веков возвыситься именно Москва: любые рациональные доводы имеют контраргументы. Остается лишь одно главное объяснение. При прочих равных благодаря исключительно упорным и настойчивым великим князьям Москвы.
В рамках рассматриваемой теории сейчас не очень важен спор тех, кто считает, что развал СССР был предопределен или наоборот. Повторюсь, он вторичен.
Важно, то, что произошло в 1991 г., и это, безусловно, 1204 год русской цивилизации со всеми вытекающими. Из-за процессов, начавшихся в «перестройку» и продолжающихся в эпоху реставрации до сего дня, современная Россия в экономическом плане представляет на 2018 г. 1/10 от СССР, или 1/2 (1/4) от РИ! (Х. Фолк, П. Байрох) со всеми вытекающими социальными, военными и пр. возможностями. Добавим к этому: психологически и этнопсихогически это страна углубляющегося и разрастающегося «когнитивного диссонанса».
Незаконченная история?
Но вернемся к вопросу управления. Если в период ХIХ — начала ХХ веков проблема в управлении стояла в недооценке ситуации или параличе в принятии решения, то у «молодого генсека» проблема была в абсурдной перестраховке, которая вызвала «перестройку» в международных и внутренних делах (у страха глаза велики) и в конце концов капитуляцию перед Западом:.
Ошибочная переоценка окружающих угроз и вызовов, вследствие чего — излишняя реакция и принятие неадекватных управленческого решения. Как тихо заметил маршал Д. Т. Язов на церемонии подписания Договора по обычным вооружениям в Европе:
«Мы проиграли третью мировую войну без единого выстрела».
Все эти рассуждения о «новом мышлении» и идеи общеевропейского дома столкнулись с железной хваткой западных держав, знавших своё дело, четко осознававших свои интересы. Американцы, по мнению Анат. А. Громыко, увидели в «перестройке» «рычаг разрушения социализма». Целились в коммунизм, а попали в Россию! Госсекретарь Дж. Шульц вспоминал:
«Он [Горбачёв. – В.Э.] действовал с позиции слабости, мы же чувствовали свою силу, и я понимал, что надо действовать решительно».
Общеевропейский дом с точки зрения западной цивилизации обозначал только одно: поглощение стран восточного блока, получение контроля над новыми рынками сбыта, сырья и дешевой рабочей силы, что и было осуществлено. Это произошло, как писал М. С. Горбачёв в 1998 г., «на путях смены цивилизационной парадигмы, на путях выхода на новую цивилизацию». И это могло быть достигнуто только разрушением российской цивилизации.
Непонимание того, что произошло на самом деле, — еще один шаг к управленческой ошибке сегодня: непонимание исторического процесса не освобождает от аннигиляции.
Свежие комментарии