Истинный смысл Победы

Не так давно страна узнала о Николае Десятниченко из Нового Уренгоя. 19 ноября 2017 года, выступая в Бундестаге перед германскими депутатами, он рассказал о немецком солдате Гансе Раухе – участнике Сталинградской битвы. Этот солдат попал в плен и умер в марте 1943 года «от тяжелых условий». Николай побывал на месте захоронения солдат вермахта. «Я увидел могилы невинно погибших людей, среди которых многие хотели жить мирно и не желали воевать».

Вот и Ганс Раух «не по своей воле оказался в Сталинграде. Я искренно скорблю о гибели этого молодого человека, – говорил Николай, – и хотел бы, чтобы пуля, оборвавшая его жизнь, пролетела мимо… В т.н. “Сталинградском котле” немецкие солдаты испытывали страшные лишения, мёрзли, голодали. Многие из них погибли. Это были невинные жертвы войны, и мы не вправе о них забывать. Они тоже достойны памяти», – заключил молодой россиянин.

Немецкие депутаты апплодировали. А в России, как только стало известно о выступлении, поднялась волна недоумения и негодования. Она была вызвана тем, что пришедших на нашу землю захватчиков новоуренгойский студент назвал «невинными жертвами» и сожалел, что пуля защитника Сталинграда не пролетела мимо немца.

Ведь неважно, по своей воле явились сюда эти «достойные памяти» люди или по чьему-то приказу.

Но дело, конечно, не в самом выступавшем. Хотя, заметим, что на выступление «Коли» и на его появление в Берлине вообще могли повлиять обстоятельства, от истории далёкие, но зато связанные с интересами российского и германского бизнеса. Главное в другом: нечто подобное можно нередко услышать и в России.

Случившееся показало, что память о войне легко может быть утеряна или принесена в жертву каким-либо «прагматическим соображениям» экономического, политического, карьерного плана. Что памятью и совестью можно поступиться. И что есть люди, которые могут это сделать. Тем более, если в обществе поощряется и провоцируется именно такие «понимание» истории.

А оно принимает разные формы. И провокативных утверждений, что «лучше было бы сдать Ленинград – людей бы спасли». И приравнивания Сталина к Гитлеру, коммунизма к нацизму, СССР к Третьему рейху. И прямых или косвенных (путём демонизации Сталина и советского строя) обвинений СССР в развязывании войны. И реабилитации нацистских преступников, причём не только с исторической, но и с юридической точки зрения. Как легко они становятся героями и образцами для подражания, показывает пример Украины. А в постсоветской России в 1991–2001 годах «жертвами политических репрессий» были признаны и реабилитированы несколько тысяч тех (прежде всего иностранцев), кто в своё время был осуждён за злодеяния, совершенные в годы Великой Отечественной войны.

Помимо злонамеренного или корыстного очернительства есть и «добросовестное» непонимание происходившего в те далёкие годы. Это когда в человеке не были заложены базовые ценности – семьёй, окружением и, конечно же, школой – а точнее, теми программами и образовательными стандартами, которые утверждает государство.

Для чего нужно, чтобы общество усомнилось в своём прошлом? Для того, чтобы оно перестало быть народом, утратило веру в свою историческую правоту и покорилось чужакам.

Сейчас о войне много говорят, снимают фильмы и т.д. Великая Отечественная стала важнейшим компонентом современного российского патриотизма. Еще отраднее народное пробуждение гордости за страну и предков, что подтвердило движение «Бессмертный полк». Но так уже было в 1960–1970-е годы. Было народное движение «Поход по местам боевой славы», поддержанное комсомолом и лично первым секретарём ЦК ВЛКСМ (в 1959–1968 гг.) С.П. Павловым. Количество вовлечённых в это движение быстро выросло со 100 тысяч до миллионов человек. Люди, прежде всего молодёжь, изучали ход боевых действий, беседовали с ветеранами, заботились о воинских захоронениях (так зарождалась будущее поисковое движение).

Но в отношении памяти о войне был и официоз, в котором чем дальше, тем всё больше становилось пустых фраз, формализма, фальши. Причем в советской интеллигенции и властных кругах имелись и те, кому живая народная память и гордость были неприятны, кто считал их отходом от идеалов интернационализма и коммунизма, «уклоном» в патриотизм и «великодержавие». И уже с конца 1970-х стало заметно, как живое чувство начало угасать. В обществе появлялись иные интересы и ценности. На фоне мира и относительного благосостояния подвиг героев войны забывался.

Не повторится ли это? Не ускользает ли за правильными словами о Победе (тем более, произносимыми лишь в связи с очередной датой) истинный смысл того, за что же мы воевали?

Геноцид

А воевали мы за жизнь, за самосохранение народа, страны, нашего исторического пути. Германия и её союзники (прежде всего Финляндия) осуществляли на нашей земле политику геноцида. Причём делали это осознанно, доктринально.

Немецкая оккупационная политика, её цели и планы вполне укладываются в определение понятия «геноцид», содержащееся в «Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него», принятой резолюцией № 260(III) Генеральной Ассамблеи ООН от 9 декабря 1948 года и вступившей в силу 12 января 1951 года. Это и убийство членов какой-либо группы (национальной, этнической); и предумышленное создание для неё таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное её физическое уничтожение; и меры, рассчитанные на предотвращение деторождения в среде такой группы; и даже насильственная передача детей из одной человеческой группы в другую.

Когда речь заходит о той войне, то о геноциде не говорят, разве что о «холокосте». Но, не отрицая бесчеловечного подхода нацистов к «решению еврейского вопроса», необходимо подчеркнуть, что геноциду подвергся или должен был подвергнуться в течение длительного периода времени и русский народ. А об этом некоторым тоже очень бы хотелось умолчать.

Немецкие планы порабощения «восточных территорий», истребления или вытеснения их населения (планы «Ост», «Бакке»), разнообразные приказы в отношении военнопленных и мирного населения СССР известны. Но чтобы их прочувствовать, надо увидеть повседневность войны. Эта страшная повседневность отражена во множестве самых разнообразных документов.

Всего несколько примеров. Вот материал «О фактах грабежа и издевательствах фашистов над мирным населением и военнопленными», составленный в Политуправлении Юго-Западного фронта 19 января 1942 года.

«В освобождённом нашими частями селе Плоское Курской области, фашисты расстреляли 20 женщин и детей. Из 150 домов – 130 сожжены. Большинство граждан села были подвергнуты мучительным пыткам и издевательствам. Семья колхозника Печерова после долгих пыток и издевательств была расстреляна. У жены Печерова на руках был маленький ребёнок, фашистские бандиты сначала расстреляли мать, а потом плачущего ребёнка. Второй пятилетний сын Печеровой, увидев зверскую расправу над матерью, начал убегать. Фашисты долгое время гонялись за ним, а когда мальчик забежал в дом и спрятался под кровать, немцы несколькими выстрелами из автомата убили его».

«В с. Мясоедово 25–26 декабря фашисты сожгли все дома, а население угнали в г. Белгород. В этом селе немцы согнали в сарай 12 женщин и девушек, изнасиловали их, а потом всех расстреляли. Во время пожара в селе одна женщина-мать вынесла из горящей хаты двоих детей и, положив их на улице, побежала в дом, чтобы спасти остальных детей. Проходившие по улице фашистские бандиты забрали обоих детей и бросили в прорубь под лёд».

А вот другой аналогичный материал «О зверствах и насилиях немецких фашистов» от 4 февраля 1942 года. «5-го января 1942 г. немецкие войска, отступая из с. Хотомля, забросали гранатами, облили керосином и подожгли здание районной больницы, в которой на излечении находились 38 тяжело раненых и больных. Все 38 больных заживо сгорели.

Перед отступлением из Савинцы немцы выгнали всё население из села, не разрешив им ничего взять с собой, и погнали в свой тыл. В пути у граждански Базинской на руках замёрз двухмесячный ребёнок. За попытку остановиться и похоронить ребёнка немцы расстреляли гр-ку Базинскую, несмотря на то, что около неё было ещё 6 детей». (ЦАМО РФ. Ф. 32. Оп. 11302. Д. 61. Л. 23–25, 102). Это немцы. Как относились к русскому населению финские оккупанты, «Столетие» уже писало (Андрей Марчуков «Второстепенный враг?»). Их никто не звал. Они явились сами. Массовые убийства, ограбления, истязания, угон населения в немецкий тыл и на работы в Германию, организация голода, стремление ограничить потребности населения (в первую очередь русского) лишь самыми примитивными – вот повседневность оккупационного режима. Это не говоря о следствиях войны вроде бомбёжек и обстрелов. Оккупантами было сожжено множество деревень, уцелевшие люди уходили и на прежние места уже не возвращались, среди них тоже массовой была гибель от голода, холода, болезней.

Да, бывало и по-другому, и это тоже отражалось в документах (нейтральное или более-менее нормальное отношение к населению в них именовалось «заигрыванием»). Да, оккупационная политика имела нюансы и претерпевала именения, особенно по мере того, как немцы начинали понимать, что войну им не выиграть. Но такое отношение было обусловлено позицией конкретного немецкого командира или чиновника, а вовсе не оккупационной политикой как таковой, и не привитыми германскому обществу стереотипами. Они эту нейтральность отвергали напрочь.

Отсюда – от отношения к заранее «расчеловеченным» жителям России как к недочеловекам, как к ненужному «материалу» и берутся массовые жертвы, остюда и миллионы погибших мирных жителей СССР. Русские оккупированные области потеряли от 30 до 55 % населения. Смоленская область – из 2 миллионов населения осталось 0,9 млн, Курская область – из 3 миллионов осталось 1,5 млн, население Брянской области сократилось на 0,5 млн человек, такие же потери были и в Тверской области, а в Ленинградской количество эителей сократилось на 1,3 млн человек.

Основная масса погибших – это мирные люди.

Удар был нанесён страшный и во многом невосполнимый. Так был осуществлён геноцид русского народа – и в широком его понимании (включая население Белоруссии, Новороссии, значительной части Украины), и в узком – как великороссов. Именно война (а не коллективизация и последующая аграрная политика) подорвала жизненные силы русской деревни.

Обманчивая «советизация»

Но вражеская оккупация ни советским, ни российским государством геноцидом признана не была. СССР, возможно, считал себя выше этого. А сейчас причиной видится желание «не обострять отношения» с западными «партнёрами», «прагматизм», мышление в «новоуренгойском» духе. А также то, что геноциду подвергся именно русский народ.

И потому (не только, но и поэтому тоже) «русское» стремятся подменить «советским»: дескать, воевал, страдал, побеждал «советский народ». Когда так говорили во времена СССР, это ещё было понятно. Но так говорят и теперь. При этом нынешние «советизаторы» соглашаются с тем, что из общего целого выделяется одна этническая группа – евреи, хотя это и не вполне справедливо.

В том, что воевал и страдал весь советский народ, есть большая доля правды. Но нельзя отрицать, что в нацистских планах разным советским народам отводилось разное место, и судьба их на покорённом «восточном пространстве» тоже должна была сложиться неодинаково (пусть даже и у всех быть несладкой). И Россия как ядро СССР, а русские – как его становой народ, виделись германским нацистам главным препятствием на пути достижения своих планов. Русские рассматривались как главный сущностный враг, которого требовалось уничтожить, обессилить биологически и нравственно, низвести до полуживотного уровня. Недаром же одной из основ национальной и культурной составляющей оккупационной политики являлась русофобия. «Советизация» же уводит в сторону от понимания сути той войны как войны на уничтожение русского народа. И как войны за его самосохранение.

*       *        *

Геноцид был. Об этом надо знать и помнить. Даже не для того, чтобы предъявлять кому-то претензии. А для себя. Для того, чтобы понимать, за что и во имя чего мы тогда воевали.

Непременно нужен мемориал всем подвергшимся в годы той войны страшному геноциду русским людям: детям, женщинам, старикам, мужчинам. Убитым, сожжённым, повешенным, расстрелянным, взорванным, заморенным голодом и холодом, замученным пытками, пропавшим в неволе и концлагерях.

Не просто «советским», а именно русским. Чтобы не множилось беспамятство и циничный «прагматизм». Чтобы знать и помнить, из-за чего погиб пятилетний мальчик Печеров, от которого осталась только фамилия.

Дьявол здесь — размышления в День Победы

Великая Победа учит нас бдительности - Инфернационал всегда ждёт удобного момента для вторжения в мир людей. Пять лет назад нацисты захватили Мариуполь.

Ничего не забудем, никому не простим.

Пять лет назад, 9 мая 2014 года, нацистский батальон «Азов» ворвался в Мариуполь и расстрелял городское управление милиции, сотрудники которого перешли на сторону народа, не принявшего переворот в Киеве. Праздновавшие в это время День Победы горожане руками останавливали БМП с нацистской символикой «чёрного солнца» и «волчьего крюка». Можете себя представить шок людей, которые спустя 70 лет снова увидели в своём городе фашистских оккупантов! В День Победы!

Так снова открылись «двери в ад», откуда вылезли те самые черти, которых в 1945 году туда удалось загнать. И они не закрыты до сих пор, эти двери! Наднациональный и надвременной «Инфернационал» то тут, то там вылезает из преисподней, инфицируя разные страны одним и тем же ядом.

Празднуя 74-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне, не все наши сограждане могут с ходу ответить аргументам тем, кто считает это событие «делами давно минувших дней». В самом деле, казалось бы, 74 года – немалый срок. Скоро не останется в живых ни одного из ветеранов, потом уйдут «дети войны» и, наконец, не останется ни одного живого свидетеля тех событий. Так для кого и почему мы празднуем?

Неправы те, кто сводит всё только к национальной гордости, прибавляя к этому замечания разной степени ехидства о том, что «в настоящем России нечем гордиться». Смысл Победы – вечен, как вечно противостояние Добра и Зла. И тут главное даже не то, КТО победил (хотя такое утверждение многих может поставить в тупик…), а КОГО победили. Потому что осмысление этого «КОГО» открывает перед нами бездны, из которых смотрит не только прошлое, но и настоящее. И будущее.

Каждого, кто знакомится с темой Третьего Рейха, поражает то, что происходившее там ну никак не укладывалось в рамки «борьбы капиталистических хищников в эпоху империализма». Мрачное и пугающее величие некоей огромной тени, стоявшей за экономическими и политическими интересами Германии очевидно. «Что-то» иррациональное, сатанинское, враждебное самой сути человеческой цивилизации родилось там и бросилось в атаку на весь остальной мир – самоубийственную, но чудовищно кровавую.

Объяснение, что гитлеровская Германия была обычным империалистическим хищником в ряду себе подобных, просто самым активным и циничным – достаточно наивно. В самом деле, мы помним, что первая половина 20 века была отнюдь не вегетарианским временем: колониальные империи Британии, Франции, Бельгии жестоко выжимали все соки из захваченных земель, бесчеловечно подавляли на них восстания, создали расовую теорию белого превосходства и т.д. Но говорить о том, что Третий Рейх был просто калькой с колониальной Британской Империи – всё-таки значит очень сильно погрешить против истины. В Рейхе было «что-то», что придавало всему процессу завоевания и угнетения новых земель черты не деловой экономической эксплуатации, а какого-то ликующего, бесстыдного садизма. Люди (нелюди?), что называется, «дорвались» — дорвались до всех возможных и невозможных низостей, подлостей и гадостей, и НАСЛАЖДАЛИСЬ тем, что могут сжигать деревни вместе с населением, варить из людей мыло, собирать ящики золотых зубов и ставить опыты на узниках концлагерей. Причём это массовое помрачение пало на народ, треть которого составляли коммунисты, интернационалисты, создатели нескольких советских республик (Баварская, Бременская, Эльзасская), и, казалось бы, ну как такое может быть?!

 

И вот здесь и кроется загадка «Инфернационала» — никто не застрахован, что именно в его стране не «прорвёт». Украинцы ведь в массе своей добрый, мягкий народ. Или молдаване. Но первые породили немалое количество добровольцев в нацбаты, а вторые вместе с наследниками румынских фашистов действовали методами Второй Мировой в Приднестровье.  Сегодняшние финны – лапочки, а 75 лет назад приходилось издавать толстые сборники документов об их зверствах в Карелии. И где гарантия, что всё снова не перевернётся?

Загадка фашизма кроется именно в его человеконенавистничестве. Этот антипод гуманизма, на платформе которого худо-бедно сошлась вся цивилизация, представляет собой «демонического двойника» современного мира, его «подавленное подсознание». Именно к подсознательному апеллировали ритуалы СС, вся мифологическо-архаичная романтика рун, замков, оживших мертвецов, языческих богов и тому подобного. Эта варварская «прошивка» европейской культуры похожа на «закладку» в электронике – в нужный момент активируется извне и подчиняет себе устройство. И когда стотысячная толпа скандирует «кто не скачет — тот москаль», а инкорпорированная в неё стая поменьше — «москалей на ножи», нужно понимать что это и есть перепрошивка — и относиться ко всему что говорится с предельной серьёзностью.

К огромному сожалению, нужно иметь честность признать: в 1945 году была побеждена нацистская Германия, но не нацизм как таковой. Его «культурный код» воспроизводится везде, где поднимается флаг со свастикой, везде, где современные люди с облегчением сбрасывают с себя «оковы цивилизации» и морали и превращаются в кровожадных дикарей с племенной ксенофобией. Советская пропаганда грубо, но верно уловила эту суть гитлеровцев, называя их вождя людоедом, а их самих – дикарями, несмотря на все достижения науки и техники.

Нацизм – это «даунгрейд», возвращение в мир, где царит насилие и вседозволенность, обратно по исторической шкале вглубь веков. Это племенное мировоззрение первобытных хомо, которые верят в духов, приносят пленных в жертву богам, всех вокруг считают недочеловеками, кроме своей избранной кучки в пещере — и прочие узнаваемые черты хоть немцев из СС, хоть украинцев из «Азова».

И не раз, и не два нацизм ещё поднимет голову, бросит вызов цивилизации и прогрессу, станет причиной новых войн и геноцидов. Страшно это признавать? Ещё страшнее поверить в то, что всё закончилось тогда, 74 года назад – поверить и с ужасом однажды понять, что ошиблись…

Победа – бессмертна. Бессмертна потому, что учит нас: любое Зло, каким бы сильным и страшным оно ни было, можно победить. Можно и нужно – тогда и впредь. Победа учит нас бдительности — потому что опыт несчастной Украины доказывает что Инфернационал просто ждёт удобного момента для вторжения в мир людей.

Обращаем ваше внимание что следующие экстремистские и террористические организации, запрещены в Российской Федерации: «Свидетели Иеговы», Национал-Большевистская партия, «Правый сектор», «Украинская повстанческая армия» (УПА), «Исламское государство» (ИГ, ИГИЛ, ДАИШ), «Джабхат Фатх аш-Шам», «Джабхат ан-Нусра», «Аль-Каида», «УНА-УНСО», «Талибан», «Меджлис крымско-татарского народа», «Мизантропик Дивижн», «Братство» Корчинского, «Тризуб им. Степана Бандеры», «Организация украинских националистов» (ОУН).

Макрон просит спасти старейший орган Европы, который отомрет без России

«Совет Европы находится в глубоком кризисе, и необходимы экстренные меры по спасению ключевой организации». Несмотря на праздничный повод (семидесятилетие со дня основания СЕ), именно эта тревожная мысль чаще других звучала в высказываниях самых разных высокопоставленных фигур в последние дни. А рядом неизменно упоминалась Россия.

МИД Украины обвинил Москву в «разрушительных действиях», в частности в «прямом финансовом шантаже СЕ с целью достижения своих антидемократических внешнеполитических целей», и призвал Европу не идти «на безосновательные уступки в пользу крупнейшего государства-нарушителя».

Президент же Франции по итогам встречи с генеральным секретарем СЕ Турбьёрном Ягландом заявил прямо противоположное. По его мнению, Страсбург и Москва нуждаются друг в друге, и важно, чтобы Россия оставалась в СЕ. Макрон прозрачно намекнул, каким именно он видит выход из ситуации: «Хотел бы, чтобы Совет Европы преодолел существующий кризис и обратил свои взгляды в будущее».

Куда уж прямее и откровеннее посоветовать СЕ отказаться от бескомпромиссной конфронтации, забыть прошлые трения и обратиться к текущей повестке.

Рекомендация актуальная. Беда в том, что сама природа Совета Европы и ассоциированных с ним организаций делает крайне затруднительным следование очевидным в своей разумности советам французского президента. И события неуклонно движутся по худшему из возможных для СЕ сценариев.

 

Считаные недели остаются до второй годовщины отказа России выступать в СЕ в роли мальчика для битья, который еще и оплачивает этот «банкет». В ответ на лишение российской делегации в 2014 году — за «военную агрессию и дальнейшую аннексию Крыма» — права голоса в Парламентской ассамблее, а также отстранение представителей страны от участия в работе руководящих органов ПАСЕ и в миссиях наблюдателей, напомним, Москва в июне 2017-го перестала выплачивать взносы в СЕ, причем прямо заявила, что для урегулирования конфликтной ситуации права России должны быть восстановлены в полном объеме.

За это время долг Москвы перед Советом Европы достиг 60 миллионов евро, а десять процентов бюджета ПАСЕ подверглись вынужденной заморозке. Публичная реакция руководства организации по данному поводу за эти почти два года благополучно продрейфовала от гневных требований погасить задолженность до все более нервных, хоть и неконкретных, призывов к миру.

Москва при этом не только не выражает обеспокоенности по поводу сложившейся ситуации и возможных последствий, но и предупреждает, что готова полностью покинуть организацию. Только что масла в огонь подлил постоянный представитель страны в СЕ Иван Солтановский, заявивший, что Россия прорабатывает все варианты действий, включая выход даже из Европейской конвенции по правам человека.

Прекращение сотрудничества Москвы с некоторыми структурами СЕ, той же ПАСЕ, безусловно, неприятно для Страсбурга, но негативные последствия от этого шага даже близко не сравнятся с уроном для, наверное, самого знаменитого правозащитного института в мире — Европейского суда по правам человека, если Россия выйдет из сферы его компетенции, отозвав свою подпись под конвенцией. Если использовать бизнес-терминологию, это будет означать потерю для ЕСПЧ самого большого на континенте правозащитного «рынка», что нанесет крайне серьезный ущерб и престижу организации, и ее влиянию.

Что касается России, то разрыв со структурами СЕ здесь вызовет скорее позитивную реакцию общества, включая его политически активную часть.

Приоритет международного, в том числе европейского, права в целом воспринимается в стране отрицательно — как ограничение национального суверенитета. А уж в случае СЕ и особенно ЕСПЧ этот негатив еще больше усиливается, поскольку те регулярно принимают решения, которые трудно назвать иначе, нежели предвзято антироссийскими.

Конституционный суд России в 2015 году официально разрешил властям страны не исполнять решения ЕСПЧ, тем самым признав приоритет национального законодательства над международным. Однако Москва воспользовалась этим своим правом на данный момент всего дважды. Так что, несмотря на все пертурбации последних лет, Россия остается дисциплинированным членом Европейской конвенции по правам человека, и это также вызывает немалое раздражение у части российского общества.

 

Фактически единственный (и реально значимый) аргумент для продолжения взаимодействия с СЕ — гуманитарно-гуманистические соображения. Как верно подметил тот же Солтановский, благодаря сотрудничеству с СЕ в стране уже проделана огромная работа и по модернизации отечественной правовой системы, и по гуманизации пенитенциарной системы, и многое-многое другое.

Но хотя на этом пути еще немало должно быть сделано, возникает закономерный вопрос: а нужен ли и дальше России на этом пути Совет Европы, особенно в его нынешнем русофобском варианте? Не проще и не эффективнее ли продолжить данную работу самостоятельно?

Москва оставляет дверь открытой — но ждет шагов от СЕ. И вот тут начинается главная проблема.

Ибо Совет Европы и его решения подчинены логике, весьма далекой от рациональной.

Политика вообще, а международная в частности — это квинтэссенция прагматизма. Любые попытки руководствоваться в этой сфере идеологическими догмами всегда оборачивались очень серьезными, а то и катастрофическими последствиями.

Но Европа за более чем полвека вырастила огромный политический класс, который искренне убежден, что к нему это не относится.

Частично это связано с десятилетиями мира и процветания, аналога которому нет в истории континента. Отсутствие суровых вызовов и тяжелых жизненных испытаний способствует инфантилизации людей, даже если они достигают весьма значительных карьерных высот, которые, казалось бы, должны были лишить их розовых очков.

В итоге Европа ныне пожинает плоды развития собственной системы. За последние десятилетия существенная часть европейских государств, по сути, лишилась суверенитета, а прикрытием для новой формы колониализма выступили как раз возведенные в абсолют идеологические догмы либеральной политкорректности (или политкорректного либерализма).

 

В рамках этой системы были взращены политические элиты целых государств, начисто лишенные чувства ответственности перед собственными странами и народами, зато истово преданные «единственно верному учению», служение которому, кстати, весьма щедро вознаграждает их лично.

В принципе, в европейскую систему встроены предохранители, не позволяющие политическим «инфантилам» вмешиваться в по-настоящему значимые вопросы. Например, Европарламент, где таковых довольно много, не имеет реальных полномочий и возможностей влиять на решения, которые принимают как раз бюрократы и политики-прагматики.

Но Совет Европы и связанные с ним институты — воплощение и апофеоз идейных основ, на которых стоит нынешний Запад. Ничего удивительного, что в этой системе истовые приверженцы «правильной» идеологии заняли слишком значимые позиции, чтобы их самих можно было просто подвинуть, а их мнение проигнорировать.

Им все равно, что конфликт России с Советом Европы уже повлек серьезные проблемы для организации. Эта не их головная боль, а страсбургских бюрократов, которые пытаются свести концы с концами и осознают всю тяжесть последствий в случае полного разрыва с Москвой.

Все это совершенно неактуально для тех, у кого весь смысл завязан на бескомпромиссность позиции «ни малейшей уступки Кремлю».

Так что любые призывы Макрона к миру — это призывы исключительно «внутрь Европы». И, возможно, безнадежные.